Разрозненная компоновка стихов, написанных примерно в течение этого полугода... и в этот раз часть из них получилась слишком уж личной(( Увы!
Если вас не напугало ничто из вышеперечисленного....
***
Я волхв из далекой забытой страны,
И многое ведаю я,
Заветы я помню святой старины,
Живу, их надежно храня.
Мой посох увит ярко-алым плющом,
А волосы белы как лунь,
И шрамы укрыты дырявым плащом –
Развалится, ветер лишь дунь.
Брожу по дорогам, смотрю я на мир,
Но вижу я только одно:
Людей увлекает лишь праздничный пир,
Но чужд для них яростный бой.
И долго бродить мне придется теперь –
Путями ушедших богов –
«Кто корни забыл, тот не лучше, чем зверь», -
Ответит бродяга и волхв.
Кто корни забыл, тот не знает свой род,
Не помнит родительских лиц,
Тот с легкостью бросит свой кровный народ,
Падет пред чужими он ниц.
Кто корни забыл, тот забудет про честь,
На близких разинет свой рот,
Забывших про узы теперь и не счесть,
Не счесть их топочущих ног.
Я помню, как кровь проливалась рекой
И тризну великих князей –
Я помню, как хмель княжьей щедрой рукой
Разлился по чашам людей.
Я помню, как цепи, подобно ярму,
Стянули нам горло и плуг,
Но мы никогда и уже никому
Не спустим подобное с рук.
Я помню как грохот из пушек царя
Врагов изгонял из земель,
И, как просвещение слепо даря,
Сказал иноземцу: «Владей!»
Я помню, как город, родной точно мать,
Пылал и трещал от огня –
Наш дух и тогда не случилось сломать
При помощи стали меча.
Нас пламенем жгли – мы тушили слезой
И песней смягчали печаль.
Рабами клеймили – мы бурной грозой
Тогда устремлялися вдаль.
Как варвары жили и как короли.
Как пленники рвались из пут –
Кто память хранит, помнит предков своих,
Того никогда не согнут!
Предсмертная песня волка.
Заросли жгучей крапивы
Хлещут росой по бокам
Волка со шкурою сивой,
Стеблями бьют по глазам.
Облако пара из пасти
Рвётся, а горло горит –
Шкуру спалили напасти,
Терньями лоб был увит.
Вздох вперемешку со кровью
След свой оставит в снегу,
Шея зажата ладонью,
Лапы стянули к седлу.
Взгляд свой тяжелый и желтый
Бросил на шкуры зверей –
Шубою станет волк гордый,
Детище вольных полей.
Но прежде смерти прихода
Песню споет на конец,
Песню последнего воя,
Кровью окрасив свинец.
***
Пусть сгорит в священном пламени
Память самых последних лет,
И истлеет ткань на знамени,
Потеряет герб свой цвет:
Как пожар сжигает дерево,
Но корней не повредив,
Так в душе всё станет зелено,
Несмотря на злые дни.
Перед зимой.
Всё искрится первозданным золотом,
А земля, измученная голодом,
И вздохнет печально под льдом колотым,
И затомится за зимним холодом.
И задышит грудью полною весной,
Сгонит талый лед стремительной водой,
Как из раны выпускают яд и гной;
Соки затекут под крепкою корой.
А до той поры ты спи, земля родная,
Пусть приснится лето красное в цвету,
Пусть проходит быстро осень золотая,
Не забыв забрать кусачую зиму.
Заявление эльфа.
Эх, судьба моя, судьбина,
Что ж ты эльфом уродила?
Много плюсов здесь, не спорю,
Только минусов поболе:
Остроухость – это раз!
Вот не веришь – лишь за час
Сотня деток удлинила
Уши мне до полумили!
Долговечность – это два!
Мне кассирова рука
Всё билет не отдает:
«Мама ведь твоя придет?»
Светлый волос – это три!
Сколько басмой их ни три,
А итог всегда один –
Натуральнейший блондин!
Так что, автор, ты учти –
Муки эльфов ты почти,
Ведь герои мы труда –
Хоть голодных ртов орда, -
Мы работаем бессменно,
Встретишь в книге неизменно
Начинашек-авторят
Наших родичей отряд.
Пусть и Дивный мы народ,
Только бед невпроворот:
Что от жизни, что от книг –
Нам бы отдохнуть хоть миг!
Нет же! Родина зовет –
Вновь влезаем в переплет,
А там снова: зло, интриги
И собранье Злобной лиги…
Нет! Так больше не могу!
Баста! В отпуск ухожу!
***
Молитву твержу наизусть
Нездешним и древним богам,
Когда в моем сердце вновь грусть
Дает жизнь нелепым словам.
И хочется мне от стыда
Сгореть наподобье свечи,
Мне только б уже никогда
Не слышать в ушах: «Замолчи!».
Но Слово, древнее всех книг, -
И помнит его лишь земля. –
Вдруг скажет: «Открой же свой лик,
Пусть каждый полюбит тебя!»
***
Быть чистым, как белый снег,
Быть ясным, как четкий след,
Лететь, как теченье рек,
Гореть, словно первоцвет.
Не знать про рассвет и тьму,
Не знать про добро и зло,
Забыть, что должна кому,
Упасть на одно крыло.
Но может, кто даст ответ,
Я правду сказала иль бред?
***
Как мячик гоняют по зале –
Я бегаю также по кругу,
Как я живу в вечной опале –
Так мяч летит из руки в руку.
Он бьется о пол с постоянством,
Достойным упрямству осла –
Так мне в этой жизни неясно,
Иду с кем-то или одна?
Рука вновь огладит поверхность
Мяча, чтоб ударить потом:
Пугает меня неизвестность:
Играют ли мной как мячом?
Вновь катится мячик по полу,
И я вновь куда-то бреду…
Я вижу высокую гору,
Туда я, быть может, приду.
***
Я мудрец простоты и забывчивый гений,
Хоть не ведаю тайн мирозданья души,
Я живу для безумных, но правильных целей,
Я для мира живу, оставаясь в глуши.
Мне не надо искать хитроумных ответов,
Всё пытаясь раскрыть людям каждый вопрос,
Мне не надо давать лицемерных советов,
Но при этом шатаясь, как пьяный матрос.
Голос сверху не знает дороги ко мне,
И пытливые взгляды затылок не жгут:
Я лишь прутик, я – ветка, но ветру-судьбе
Не связать меня с помощью чьих-либо пут.
***
Я буду смеяться в лицо,
Пока не услышу ответа:
«По смеху узнать подлецов
Не сложно без лишних советов!» -
Но я улыбнусь и не дрогну –
Ведь страх мне совсем ни к чему:
«Мой хохот подобен здесь рогу,
Чтоб глупых призвать всех к уму».
***
Ещё одна пощечина по кругу
Дана была несмелым наглецом:
В другое время не поднял бы он руку
На человека с каменным лицом,
В другое время – сыпал бы поклоны,
И расточал бы лесть и похвалу,
И целовал подножия и склоны,
Где человек нашел себе тропу.
Оступишься – оскалит тут же зубы:
«Не идеал! Всего лишь ширпотреб!» -
Воскликнут красные от крови губы,
В чужую плоть вонзаясь, точно в хлеб.
Но человек не вздрогнет и не крикнет –
Он слишком горд, чтоб подарить хоть стон, -
Пускай он головой во сне поникнет,
Но тишину нарушит только звон.
***
Неужто зло так привлекает,
Что ум плывет, а в нем – туман,
Как демон душу приласкает,
Чтоб завтра ставить ей капкан?
А может, скучно быть хорошим,
Всем говорить: «Благодарю!» -
И твердо знать, что жребий брошен,
Века служить слугой царю?
Да нет, тут дело не в обёртке –
Скроить наряд легко любой, -
Узнать нельзя, что скрыто в свёртке,
Захочешь – что ж, его открой!
А что увидишь – промолчи,
(Недаром тайны укрывают
В шкафах под тусклый свет свечи),
Пускай и дальше сказки бают.
Милый мой принц…
Я люблю тебя, милый мой принц
За улыбку, походку лихую,
Полукружья пушистых ресниц
И насмешку такую незлую…
Но я знаю, довольно давно,
Что прекрасные принцы влюбленных
Забывают довольно легко,
Прочь уходят от них, ослепленных…
Я люблю тебя, милый мой принц,
Но, увы, мое сердце остыло –
Это чувство – лишь шорох страниц:
Нужно скрыться, пока не накрыло…
Но я знаю, довольно давно,
Кандалы без цепей существуют:
Не забуду тебя всё равно,
Хоть метели под окнами дуют…
Я люблю тебя, милый мой принц,
Но какой-то преглупой любовью,
Что срывает румянец у лиц,
Отдавая в предплечиях болью…
Но я знаю, довольно давно,
Что твое сердце – лед, и его
Беспокоит теперь лишь одно,
Лишь лихие друзья и вино.
***
Не люблю приходить домой первой,
Когда дом весь затих и застыл,
Как засохшей от воздуха пеной
Он покрылся и коркой пристыл.
Я люблю приходить домой после,
Когда кто-то на кухне гремит,
И пускай там не будет раздолья,
Но пусть в кресле хоть кто-то сидит.
Не люблю приходить домой рано,
Но я знаю, что кто-то потом
Придет первым, получит он право
Того кто дверь откроет мне в дом.
***
Не кайся в грехах первородных –
Не первым на удочку клюнешь, -
Беда не в законе природы,
А в том, что её уже любишь:
За смех и точенные зубы,
За хитрый огонь в мраке глаз,
За страстно-капризные губы
И голос пускающий в пляс.
Забудь про молитвы и сон,
Забудь про священный обет -
Её позовешь ты сквозь стон,
Она же тебя – никак нет.
Не вспомнит про шорох волос,
Про гордый запуганный вид –
Исчезнет в сплетении кос,
Вода темных рек поглотит.
Но помни – она не со зла,
Беда существующих лет:
Ты любишь забыв про себя,
Она же тебя – просто нет.
Про девушку.
Она шла, напевая под нос,
Иногда же – молчала угрюмо,
Трепал ветер её шелк волос,
Хоть был день и промозглым, и хмурым…
А ей вслед взгляд бросали тоскливый,
Полный грусти и горькой любви –
Бойся девушки той молчаливой:
Счастья с нею тебе не найти.
Другу.
Я прошу – не оттолкни,
Я хочу тебе помочь.
Узы дружбы хоть не рви,
Убегая быстро прочь.
Можешь накричать из злости –
Не поверишь, я пойму, -
Сыпь обиды полной горстью,
Но, ты знаешь, не сбегу.
Ты кричи – пусть больно глотке, -
Кровь на ранах ототру,
Гнев горчит подобно водке,
А пройдет пускай к утру.
***
Не была ли я той Прозерпиной,
Проглотившей кусочек граната:
Оттого пир мешаю с рутиной,
Оттого ли знакомым не рада,
Потому ли не ем винограда,
Потому не пью больше вина,
Потому дожидаюсь заката,
Потому ли сижу я одна?
***
Я грежу дальними краями:
Во снах я вижу Авалон,
Там сестры-феи меж руками
Пускают чару в пену волн;
Я вижу дальние просторы
Меж темных вод семи морей,
Где Небо с Морем в вечной ссоре
Ломают мачты кораблей;
Там Древний Бог всегда на страже –
Не сосчитать его имен, -
И черный конь в его упряжке
Несет его сквозь мрак времен.
Нельзя найти к нему дороги –
Не создал мир подобных карт,
Ведущих в светлые чертоги,
Куда укажет путь лишь бард:
Он пронесет тебя сквозь годы
В те дни, когда был жив Артур,
В те дни никто не знал заботы,
Был счастлив граф и балагур.
Но вновь затихли струны лютни,
И вновь мой разум опустел –
Пора вернуться снова в будни,
Где ждет меня полсотня дел.
Но знаю я, что с каждым утром,
Что гонит в рабство суеты,
Мечтаю лишь сильней о мудром
Преданье доброй старины.
***
Я каждый раз хочу сюда вернуться,
И каждый раз я вижу здесь одно:
В реке былой нельзя мне окупнуться,
Нельзя упиться, чтоб виднелось дно.
Вот виден след часов один в стене,
Когда-то круг висел там с циферблатом,
Теперь исчезли, может быть, в огне,
А может время их пришло к закату…
Мой срок истек – ушла былая рана,
Остался шрам, и память он хранит
О времени ушедшем слишком рано
Надежнее, чем сталь или гранит.
Череп из кабинета ИЗО.
Вот череп белеет, и взглядом глубоким
Буравят глазницы художников руки
Безглазыми взорами, мертвыми, зоркими,
По-здешнему страшными, полными скуки.
Так смотрят цари на своих жалких слуг,
Так смотрит владыка над жизнью и миром…
Я с трепетом череп прияла из рук,
Наполненный древнею властью и силой…
И с благоговейным молчаньем поставлю
Обратно его на трибуну ИЗО –
Пластмассовый череп сегодня восславлю,
Чтоб завтра то сделал и кто-то другой.
Нотр-Дам-де-Пари.
Так рухнул сегодня собор Нотр-Дама:
Разбился на части, большие и малы,
Обрушились башни, оконные рамы –
Так рухнул сегодня собор Нотр-Дама.
Он с честию умер, награда – покой,
Хоть Крыша слетела, все окна – долой:
Картонные стены зальет пусть налой –
Он с честию умер, награда – покой.
Заговор.
Слово мое всех круче:
Как огонь жгучий,
Как мороз трескучий,
Как вода текучий,
Как воздух могучий.
Слово мое всех крепче:
Птичьего пера легче,
Летит оно далече,
Светит ярче, чем свечи,
Шалью падет на плечи.
Слово мое всех дороже,
Горячо, как ожог на коже,
В сторону его не положишь,
Как в упряжке не пустишь вожжи,
Как меч не уберешь в ножны.
Слово мое ветра сильнее,
Огня горячее,
Воды быстрее,
Земли роднее
И меча вернее.
Проклятие.
Звездные горсти,
Ночные гости,
Влейтесь в кости,
Как яда грозди,
Яд под кожу
Волью как ношу,
Румянец брошу,
Как конь – рогожу,
Боль иссушит
Живую душу,
Оглохнут уши
И кровь – наружу…
Клянусь на стужу
Ночному мужу:
«Положь на душу
Большую сушу»
Мучься грязный,
Как слог несвязный,
Туман неясный,
Как смог заразный.
Баллада о Видении в полночь.
Допьяна пьяный сидел Он в ночи,
Воздух был тихим, ветра – горячи,
Быстро погас и огарок свечи,
С ним растворились во мраке ручьи.
Тихая ночь – рядом воды шумели,
Листья шуршали, как толстые шмели,
Звёзды на небе печально бледнели,
Долго смотреть на Него те не смели…
Вдруг разразился в полуночи гром,
В чаше златой закипел жаром ром, -
То правдой было, а может быть сном? –
С неба сошел к нему ангел с мечом.
Вмиг протрезвел, но не верил глазам –
В жизни своей не привык к чудесам,
Всяким поверьям и голосам,
Но всё неверье изгнала гроза.
Дева шептала, и слово, как стон
Тихий и нежный, как розы бутон,
Слышалось звонче и ярче, чем гром,
В слове том тихом был строгий закон:
«Ждать я устала тебя у порога,
Путь мой теперь лишь ночная дорога,
Я не откликнусь теперь на зов рога,
Хоть зазовись ты меня, недотрога!»
Руку он вскинул – схватить за рукав, -
Но уловил только воздух в руках.
Ветер сквозь пальцы скользнул и, пропав,
В грудь на прощание вплел смутный страх:
«Кто эта дева? Что печалит её? -
Сидя, измучил Он сердце своё. –
Чьё же сомненье: её иль мое?» -
Следом за девой отправился днем.
Долго плутал по ущельям и горам,
Плавал по рекам, ходил по просторам,
Лазил по темным запутанным норам,
Молча внимал оглушительным громам.
Что с ним случилось? Кто знает теперь…
Может, и ныне он бродит как зверь.
***
Душа моя полна смятенья,
Какой-то странной суеты –
Все в чем мне было вдохновенье
Вдруг стало царством пустоты:
Былые радости не тронут
Ни сердца, ни моей души –
И их объятья сродни гробу,
Который ждет меня в глуши.
Душа моя почти остыла,
Её холодный колкий лед
Давно сковал в своей пустыне…
Куда же дух мой добредет?
Я вижу, вижу пред собою
Могил готовые ряды,
Кого, кого же за собою
Сведут в края подземной тьмы?
Я вижу прах, я вижу тленье,
Я вижу горечь, липкий страх –
И негде скинуть мне сомненье:
Кругом меня лишь прах, лишь прах.
Куда же делось провиденье?
Куда ушел от нас пророк?
Неужто путь – одно смиренье,
Когда противник – Хитрый Рок?
Смотрю все дальше и не вижу,
Куда ведет меня тропа,
Стою у края и не слышу,
Что шепчет в уши мне судьба.
В последний раз глаза закрою –
Зачем мне мир, где жизни нет?
И тут же в ужасе открою -
Во мне исчерпан прежний свет.
Но тучи вдруг исчезнут с неба,
Забрезжит луч среди росы –
Кругом все блещет ярким цветом
Прохладным, как после грозы.
И расступятся прочь надгробья –
Исчезнет пыль былых времен:
Здесь жизнь, и радость, и природа,
Здесь правда наших всех племен.
Близнецы.
Может, боги торопились нас
Вниз отправить по своим делам,
Оттого душа дана одна
К двум родством повязанным телам?
Может, было нас тогда Один,
Но в пути разбился пополам
Тот гигант, что прежде был един,
Дав рожденье двум единым нам?
Может, люди, как и мы с тобой,
Раньше были все одной душой,
Но тогда, чтоб стать самим собой,
Перестали плотью быть одной.
Развалились, разлетелись прочь
Тысячи осколков во вселенной,
Но, мы верим, что однажды в ночь
Снова станем Сущностью Нетленной.
Автор.
Я припала к полке книг,
Как к стакану с молоком, -
Я листаю каждый миг
Новый томик, и перо
Все выводит рядом буквы
На забытом языке:
Лист бумаги, желто-бурый,
Ждет мня невдалеке.
Эти строчки
Пробегают
Мимо глаз
И мимо лиц –
Только мудрый здесь узнает,
Как читать между страниц.
Строчки
Скачут
И пробелы
Заполняют пустоту,
Только надпись чисто-белым
Не раскроет красоту.
Я летаю между строчек –
Я создатель здесь всего:
Я последняя из точек,
Я есть все и ничего.
***
Последний герой не будет отважным –
Он будет трусливым, жадным и страшным.
Последняя битва не будет известной –
Она будет тихой, жалкой, бесчестной.
Последнее чувство не будет любовью –
Одно равнодушие, слитое с кровью.
Последние люди не будут народом –
Лишь сумма и разность урода с уродом.
Конец всего мира не будет ужасным –
Он будет и тихим, как сон, и прекрасным.
***
Откровенное уродство восхищает мудрецов:
Стройность мысли подкрепляют
Те примерами лжецов.
Стройность мысли восхищает обывателей-глупцов,
Тех, что правду презирают
С легкой стройностью стихов.
Правда очень забавляет всех лжецов и подлецов –
Их примерами всем сделав,
Правда скрылась от умов.
Поэзия.
Бессловесные актеры – бессловесные стихи:
Знаки, символы, фигуры – много слов из чепухи.
Стройный ряд из стройных звуков, как кафтан из пустоты,
Нет в них ни уродства правды, ни заветной красоты.
Смыслы, истины и тайны – всё забито между строк,
Столько мыслей, что ни грамма не пойдет уму здесь впрок.
Что же выбрать? Я не знаю – много шума из ничто:
«Как» сказать – потом узнаю, важно было, чтобы – «что».
Верлибр – Ночь.
Холодная мгла окружила два тела –
Два тела, сотканных как будто из льда
Белого дымного цвета; но горячих
Как угли – в сердце костра.
Две руки к двум рукам тянулись так жадно:
Ладони – к ладоням, а губы – к губам.
Их измучили жажда и ноющий голод,
Они грызут друг друга, целуя.
Но снова наступило утро – свет
Пронзает фигуры, и они каменеют,
Немеют и стынут, как камни – в ночи,
Как капли воды - на морозе.
***
Я не буду ждать прощенья –
Не об этом я прошу, -
Я нуждаюсь в очищенье
От проклятья, что ношу.
Я хочу умыться в водах
Вечно льющийся реки,
Где на плечи давят своды
Вечно правящей руки.
Но, увы, настало время –
Гнет привычен стал давно, -
И печали, и веселье –
Стали мне все как одно.
И печаль на лбу высоком
Перестала быть клеймом –
Я смирился с горьким роком,
Переставшим быть ярмом.
Я не буду ждать прощенья –
Мне прощенье ни к чему, -
Жар былого откровенья
Сам соткет мою судьбу.
***
Белый цвет – простыня на постели,
Ярко-желтый – подушка из хлопка,
Цвет оранжевый – лампа на тумбе,
Темно-алый – помадный след крови
На лиловой от холода коже,
Посиневшей до жуткого рано;
В ещё черной и ласковой ночи.
***
Дышать хочу, да дышится противно:
Весь воздух спёрло – тяжело вздохнуть,
Мне грудь сдавил давно уж обруч сильно –
Я не могу от боли той заснуть:
Здесь кубометры чистоты стерильной,
Но грязи больше, чем в свином хлеву –
Могу дышать лишь красками акрила,
С цветами яркими, подобными огню.
Дышать хочу, да дышится противно –
Здесь грязи больше, чем в свином хлеву, -
За эту мерзость мне давно обидно…
Но до сих пор я в мерзости живу.
Яд.
Прекрасный демон ночи опять явился мне –
Он нёс с собой напиток вдохновенья, -
Напомнил вкусом тот мне о живом огне
И холоде грядущего забвенья.
Я яд пила с покорностью младенца,
Хоть обжигали капли густотой гортань;
Я знаю - смерть начнется с сердца,
И с сердца нужно душу оживлять.
Чудесный яд сжигает болью грудь:
Один – с ума сойдет, другой – убьётся,
Но, если пульс ещё в останках бьется,
Про смерть и тлен решительно забудь.
Прекрасный ангел.
Белые крылья сияли на солнце –
Волнами ткань ниспадала с плечей, -
Кудри златые – в кристалликах соли,
Цвет синих глаз – всех огней горячей…
Правда, на спину не стоит смотреть,
Где между крыл, белоснежных, изящных,
Радость любому убавит на треть
Горб, искореживший кости и хрящи.
Что с тобой зритель? Ты бледен, испуган…
Думал, что ангелы – верх красоты?
Ангелы – те, чей был образ поруган,
Тело под мантией – шрамы и швы.
Рыцарский обет.
Забудь, что совесть чиста,
Забудь окаянную душу –
На кону стоит честь короля,
Что дороже и жизни, и дружбы.
Положи, убери же подальше
Меч булатный, сияющий щит,
О себе ты вспомни не раньше,
Чем плющом будет гроб твой увит.
Не смотри на высокие башни,
Где невеста прекрасная ждет –
С любимой умрёшь ты однажды,
А Король никогда не умрет.
Пусть потомки сгнивают под троном,
Пусть их кости в корону вплетут…
Настоящий Король – у престола,
Короли никогда не умрут.
***
Приколотый за собственные крылья
Под потолком святого храма,
Склонивший голову свою в бессилье
В чадящих кольцах фимиама,
Висел бессильно, полутрупом, тот,
Кого боялись пуще смерти
И гордый царь, и жалкий раб, чей Рок -
Гореть и выть, где пляшут черти.
Его лицо застыло чудной маской –
Он сам пронзен своей стрелой, -
И век за веком рисуют разной краской
Страданья и мучения его.
В общем, много тут всего....
@темы: ориджиналы, стихи